Саяны. Река Каа-Хем. 1967 год

Саяны. Река Каа-Хем. 1967 год

 

В поход на Каа-Хем из команды 1965 года пошли только четверо: Николай Батраков, Игорь Шомин, Александр Пекерский и я. Кроме нас, в группу вошли Юрий Крылов, велосипедист, мастер спорта, и знакомая Николая Батракова, Галина Ануфриева, ставшая впоследствии его женой. Перед нами по этому маршруту в 1966 году уже проходил Володя Кротков, отчётом которого мы, с его позволения, и воспользовались.

Все организационные хлопоты остались позади, и 8 июля на поезде Москва – Соликамск мы приехали в Киров. Из Кирова «паровоз» Москва – Абакан повёз нас северной дорогой, так как, по словам Батракова, "там сытней", то есть больше областных городов с ресторанами и остановок, где частники выходят к поездам и продают съестное. Через трое суток приехали в Абакан.

 

 

У камеры хранения в Кирове

 

Из Абакана на комфортабельном автобусе "Икарус" выехали в город Кызыл (бывший Белоцарск). Проехав 436 км с двумя большими перевалами, в 5.25 утра мы прибыли в столицу Тувы. Городской транспорт ещё не ходил, поэтому мы не стали ждать рейсового автобуса, а своим ходом направились к аэродрому. Об этом мы вскоре пожалели, так как выходной вес, например, моего рюкзака, составлял 55,55 килограмма.

 

 

Кызыл. Идём к аэропорту                                                               Посадка на самолет Ли-2

 

Оказалось, что уже 3 дня из-за нелётной погоды аэропорт закрыт, и не могут вылететь 5 групп туристов из Харькова, Новокузнецка и Красноярска. Мы разбили лагерь рядом с аэропортом и организовали питание.

Через сутки, 13 июля, нам продали билеты, и мы загрузились в самолёт Ли-2, но спустя короткое время выгрузились, так как самолёт потребовался для других целей.

На другой день нам дали самолет Ан-2 на Кунгуртук, в центр Тофаларии, но места всем не хватило, поэтому полетели только двое: Шомин и Пекерский. В 18.00 нам разрешили вылет второго рейса, но после загрузки его отменили. При этом пришла плохая весть: в районе Кунгуртука погиб турист. Кто он и как погиб, никто не знал. Мы заволновались. Перед этим местные жители порадовали нас короткими живописными рассказами о медведях. В то время в районе Каа-Хема развелось очень много гималайских медведей, и охотникам пришлось сделать облаву и отстрелять в один сезон 165 косолапых. А двое наших ребят уже живут в тайге и ждут нас. Служащие аэропорта связались по радио с Кунгуртуком и получили информацию, что при сплаве погиб турист из Алма-Аты. С души отлегло – это не наши.

Вечер провели с ленинградцами и красноярцами в лагере и даже, несмотря на тревожные новости, пели под гитару, а утром 15 июля в 7 утра уже были в аэропорту. На Ан-2 в 14.00 мы вылетели, а в 15.45 прилетели в Кунгуртук.

Здесь нас встретил с машиной брат погибшего туриста. Надо было помочь ему перевезти гроб с надгробьем, в тайге, на месте гибели брата, вырыть могилу и как можно глубже закопать тело несчастного в вечную мерзлоту, чтобы не растащили медведи (глубина доступной для лопаты гальки 20–30 см, а за ней уже идёт вечная мерзлота). Перевезти погибшего по действующим правилам, в запаянном цинковом гробу, как «груз 200», в это время было невозможно, так как в небольшом поселке Кунгуртук ни листового оцинкованного железа, ни паяльной лампы для герметизации гроба не было, а без этого "груз 200" аэропорт не принимал. Мы погрузили гроб с надгробьем в кузов, туда же забросили рюкзаки, сели сами и поехали. Я ехал в кабине вместе с Володей, братом погибшего, главным энергетиком карагандинской шахты. Я молчал, а он, плача без остановки, рассказывал о том, как всё случилось.

 Группа карагандинцев состояла из пятерых мужчин и одной женщины. Все они раньше ходили в водные походы: были на известных среди водников реках Хамсаре, Большом Енисее, Бие, Катуни, Или. Всегда ходили «дикарями», то есть без оформления заявки и разрешения на проведение похода. С категорийностью рек знакомы были слабо, учёбы в школах спортивного туризма не проходили, в соревнованиях по водному туризму не участвовали. Возраст туристов в группе был от 25 до 40 лет – не зелёная молодёжь. Попали они на Каа-Хем случайно: должны были лететь в Хамсару, но из-за нелётной погоды рейс изо дня в день задерживали, и они, образно говоря, ткнув пальцем в карту почти наугад, решили идти на Каа-Хем. С первым же открытым рейсом они вылетели на Каа-Хем, совсем ничего не зная об этой реке.

Прилетели в Кунгуртук, вышли к притоку Каа-Хема, реке Булыктык-Хем, и увидели, что из-за обильных дождей в верховьях её уровень поднялся на 2–2,5 м выше критического. Река вышла из берегов, и вода местами шла через лес. В реке было много завалов, по воде тащило стволы упавших деревьев. Руководителя как такового не было, поэтому вопрос – идти пешком до большой воды, или сплавить на салике часть груза – решили голосованием. Четверо мужчин предложили сплавляться (видимо, сработало пагубное влияние присутствия женщины), трое – возражали. Большинством голосов решили построить из 4-х брёвен плотик (салик), погрузить туда весь груз и втроём сплавиться до места, где есть нормальный лес для постройки плота. Долина реки была широкая и почти безлесная, росли в основном, кустарники, поэтому в районе Кунгуртука хороших бревен для постройки плота не было. Ребята нашли 4 бревна нестроевого леса, наскоро сколотили плот, погрузили рюкзаки и вышли. В 4 км от начала пути, при очередном препятствии, плот ударился о завал, накренился, и люди с грузом ушли под завал. Одного человека протащило по песку под завалом, и он быстро вынырнул в 15 метрах и зацепился за упавшую с берега ель. Второго тоже протащило под водой под деревьями. Он сумел выбраться только в километре от аварии. Третьим был только что приехавший из командировки в США 26-летний кандидат наук, который уже начал работать над докторской диссертацией. Он был одет в новую современную штормовку, рукава её были застёгнуты ремешками на запястьях, молния на груди была на половину расстёгнута. Как только он попал под завал, штормовку надуло мощной струей воды. Проплывая под завалом, он повис на суку, зацепившись воротником штормовки. Пытаясь снять штормовку, парень вывернул её через рукава, но крепкие ремешки на обшлагах не позволили ему освободиться. Он так и остался полоскаться под водой под завалом. Достать нож, чтобы разрезать рукава, он уже не смог. Через 3 дня поисков его обнаружили там же, под завалом, когда вода немного спала и стала прозрачнее. С ним вместе шёл его 40-летний научный руководитель, доктор наук.

На месте катастрофы мы сгрузили тяжеленный, из сырого толстого тёса гроб и сразу взялись за топоры и лопату. Группа карагандинцев была полностью деморализована: все сидели поодиночке, развернувшись в разные стороны. Девушка стояла и, широко раскрытыми глазами, смотрела на нас, как на идиотов, как будто говоря: "И куда же вас-то несёт!" Рядом лежал покрытый мокрым одеялом труп. Мы разметили землю и стали копать могилу. Земли как таковой не было: был наносник из гравия. Могилу длиной не в полный рост, но достаточно большую, мы откопали, попрощались с карагандинцами и в половине шестого вечера пошли в лагерь к Шомину и Пекерскому, так как хотели прийти к ним до темноты.

Через полчаса пришли на место, где нас уже заждались Саша с Гошей, поставили лагерь и осмотрели место гибели туриста. За ужином выпили за упокой погибшего по 38,5 граммов. Так закончился этот необычный день.

 На следующий день до обеда мы сделали 1 гребь, принесли материал на став и накачали 12 автомобильных камер.

 

Заготовка брёвен для става

Трудоёмкая работа – накачка камер

 

 

Через час одни баллон лопнул от перегрева, поэтому пока камеры были на берегу, пришлось защищать их от солнца. Мы спешили уйти от этого печального места, поэтому к 8 часам вечера уже собрали став и сделали ещё одну гребь. С Гошей вдвоём мы сделали кораблик, на который утром поймали трёхсотграммового хариуса.

 

Постройка плота

Яки (сарлыки)

 

Утром Крылов с Ануфриевой ушли в Кунгуртук, чтобы дать телеграмму в контрольно-спасательную службу (КСС) о нашем выходе на маршрут. Вернулись они через 4 часа с продуктами и молоком сарлыка (яка).

К вечеру мы сделали ещё 2 (запасные) греби, установили подгребицы и завершили став. У всех из головы не выходили мысли о случившейся трагедии, так как повсюду нам встречались следы поиска погибшего.

 

Став связан

Плот спущен

 

18 июля к обеду плот был спущен на воду. После обеда установили всё по-походному и сходили на разведку маршрута. Русло реки было узким, поэтому она кидалась сразу из одного поворота в другой. Над водой встречались гребёнки.

На следующий день утром вышли. Сразу пришлось отбиваться от навалов на поворотах, но мы благополучно с этим справились. Побежал поворот за поворотом. Несколько нервно уходили от гребёнок и завалов, но постепенно успокоились, да и река вошла в нормальное русло. Долго шли по долине Балыктыг-Хема вдоль хребта. Течение было несильным.

К 16 часам прошли реку Салдан и вскоре подошли к горам. Наконец, вечером, в половине девятого, подошли к бому, с которого начинался каньон. Отсюда началось быстрое течение, и река запрыгала по перекатам. Зашумела вода, заработали греби – мы пошли по Каа-Хему.

На правом берегу, за бомом, прямо под берегом, спугнули трёх маралов, которые выскочили из тайги и побежали по открытым осыпям. Они были так близко от нас, что от шума камней мы все вздрогнули. На первой же, более-менее хорошей площадке, мы встали лагерем. Было довольно темно, так как долину закрывали крутые горы.

Балыктыг-Хем

Все пороги еще впереди

 

На следующий день подкачали камеры, перевязали груз, подготовились к фото- и киносъёмкам. Вышли только в середине дня. По берегам было очень много звериных троп. Следов пребывания тофаларов ни в ущелье, ни наверху, на горах, мы не обнаружили. Правда, после бома с пещерой мы увидели очень старую, уже нежилую заимку.

В 15.00 встали перед порогом "Лестница", состоявшего из 6 каскадов, каждый из которых, в свою очередь, насчитывал несколько ступеней. Проходить «Лестницу» решили на следующий день. Вечером я поймал хариуса на 250 гр.

Утром прошли 7 ступеней «Лестницы». Потом сходили на разведку и подняли глухаря. Увидели сначала одного, а потом ещё трёх убегающих маралов: самца, самку и телёнка. Через час на склоне опять увидели марала. На свист он только повёл ушами – зверь явно был непуган.

 

 

Отдельные пороги проходили с частичной разгрузкой

 До обеда прошли 8-ю и 9-ю ступени, а после обеда – 10-ю ступень и участок "Кольца". Заросшие тайгой горы стали выглядеть дикими, появились округлые вершины. К вечеру встали у порога "Мильзей". За ним виднелась характерная конусная гора. На ночь поставили кораблик. У старого кострища на бревне прочли надпись: "9 и 10 июля 1966 года здесь стояли 4 байдарки из Питера".

В мой день рождения 22 июля в 10.00 вышли на разведку "Мильзея", после чего прошли 1-й порог. После обеда обносили часть груза. Внизу, под горой, слышали хрюканье кабанов. На входе в 4-й порог увидели брошенный в 1966 году плот туриста Роксанова. После 16-го порога оставили груз и вернулись в лагерь. По дороге сняли клеща. Шли по тропе и наткнулись на отрог с двумя солонцами – вылизанными в каменистой породе большими выемками, оставленными языками животных. От солонцов разбегались в разные стороны тропы. За ужином традиционно, 38,5 граммами спиртного, отметили моё 29-летие.

 

 

На более сложных порогах груз снимали полностью

 

На следующий день прошли 15-ю ступень, затем ещё 3 порога, и встали лагерем. Утром разведали 19-й и 22-й пороги. Разведать 20-й порог по воде не удалось из-за большой глубины у бома, сверху он тоже был не виден. На этом пороге в 1966 году, согласно отчёту Кроткова, его команда потеряла байдарку. Здесь нам встретились остатки трёх плотов, разбитых год назад, а также обломки гребей и части подгребиц – явные следы крупной аварии.

 

 

В каскаде порогов «Мильзейский»

В 13.40 вышли на обнос 22-го порога и обошли бом верхней тропой. Встретилось много чёрной смородины, дикого крыжовника, голубики и кислицы. Видимо из-за усталости и напряжения, от постоянного ожидания трудностей, вечером впервые, без какого-то серьезного повода, возник мелкий конфликт, о котором утром все забыли. На следующий день без ударов прошли пороги с 19-го по 26-й, но шаркнули по скалам около пяти раз.

Пекерский – на 19-м, а Ануфриева – на 22-м порогах сверху вели кино- и фотосъемку. Стояли они поодиночке, и, хотя с медведями не столкнулись, но какого-то подозрительного звука напугались и впоследствии решили по тайге ходить только по двое. Видимо, смущало их и то, что в 1966 году, через 10 дней после прохождения Кротковым 22-го порога, здесь погиб турист из Московского энергетического института, тело которого так и не нашли.

 

 

В пороге

 

После обеда с полной нагрузкой прошли 27-й и 30-й пороги. Между 28-м и 29-м порогами видели устье реки Мильзей. Около 8 вечера встали в устье реки Карги. Напротив устоя увидели 2 дома посёлка Усть-Карга. Вскоре встали на ночь.

26 июля устроили днёвку в устье реки Карги. К обеду я поймал полуторакилограммового ленка и одного хариуса. Сварили уху. У Гали был день рождения. Она приготовила кисель из чёрной смородины и гречневую кашу с маслом, а на вечер испекла пирожки с чёрной смородиной – наш восторг был неописуем!

 

 

На днёвке

27 июля до обеда пришли в устье реки Или. Очень живописное место: река делает поворот на 160º влево, а справа из реки вырастают скалы. После обеда вышли и через полчаса услышали рёв какого-то животного. Удивились, ещё раз прислушались и посчитали, что это ревёт марал, но кто-то вспомнил, что у маралов в это время нет гона. Через 5 минут прошли деревню Катазы из шести дворов и поняли, что это был рёв обычной коровы. Это был повод, чтобы посмеяться. В течение 1,5 часов прошли 5 шивер. Затем в 10 метрах от нас увидели трёх газелей, которые паслись на свободе, без какого-либо загона, и на наше появление никак не отреагировали.

Вечером причалили у ручья Курумнук. Поднялись вверх по тропе на ровную площадку. Изучив оставленные следы, предположили, что здесь команда Кроткова год назад делала стоянку перед обносом. Следующим утром стали готовиться к обносу порога «Щёки». Через час после выхода дошли до реки Бодрюс. Ещё через час подошли к обитаемой избушке. В ней живёт охотник. Согласно оставленной им записке, 19 июля он ушёл на стрелку Каа-Хема с Кызыл-Хемом. После трудного перехода по опасным осыпям с "живыми" многотонными камнями, мы с трудом нашли место для лагеря и встали на ночь.

 

 

Обнос груза перед порогом

 

Днём по верхней тропе ходили на разведку «Щёк». Около 16 часов вышли на прохождение и потом вернулись в базовый лагерь.

30 июля утром я спустился по крутой тропе к воде и пытался ловить рыбу на спиннинг. Раза три большой ленок, оголив на краю валуна своё пузо и плавники, пытался схватить блесну, но, перевалясь через набегавший с плиты поток, сваливался в воду. Видимо, он быстро разобрался в полной негодности моей приманки. Рыбацкое счастье было по другую сторону реки, куда на лодке приплыл рыбак-абориген, который со второго заброса поймал большого тайменя. Рыбак показал свои блёсны, в корне отличавшиеся от наших, и, спасибо ему, отрезал нам полуторакилограммовый кусок от своей добычи. Таким образом, мы попробовали на Каа-Хеме настоящего, только что пойманного тайменя.

Утром сборы затянулись. Вышли из «Щёк» мы в 11.30 и встали недалеко от стрелки Каа-Хема и Кызыл-Хема.

 

 

В пороге «Щёки»

 

 

 

Стрелка Каа-Хема с Кызыл-Хемом

 

Прошли вдоль берега до самой стрелки, посмотрели, как сливается чистая вода Каа-Хема (левый приток) с более тёмной водой Кызыл-Хема (правый приток). К туру, искусственному сооружению конической формы в виде груды камней, установленному несколько выше стрелки, где все проходящие туристы обычно оставляют записки, мы решили не ходить. Я остался на берегу попытать рыбацкое счастье – поблеснить на спиннинг на самой стрелке, а все остальные пошли к плоту. Но рыбалка не состоялась, так как ребята быстро вернулись к плоту, отчалили и пошли, почти касаясь берега, чтобы я смог на ходу запрыгнуть на плот. Всё так и случилось. Но плот шёл очень быстро, а я не успел выбрать лесу с большой блесной. Как только я прыгнул на плот, натяжение лесы спало, и блесна намертво зацепилась в камнях. Я перешёл на корму, за подгребицу, пытался с разных направлений блесну вырвать, но это мне не удалось, так как толщина блесны была 1 мм. Миллиметровая жилка натянулась, как струна, и запела. Я зацепился за подгребицу, и… от блесны и большого куска жилки остались одни воспоминания, горечь потери и смущение. Я остался на краю плота за подгребицей, где стал собирать спиннинг с остатком лесы.

Шивер и порогов впереди не было, поэтому управление кормовой гребью поручили Саше Пекерскому, а носовой – Гале Ануфриевой. Остальные сидели на подгребицах и их укосинах и, находясь в приподнятом настроении от чудесной погоды и чистой спокойной воды, шутливо переговаривались. За стрелкой, недалеко от большого каменного острова, заросшего елью, река делила русло на 2 части: правую протоку и левую, ударяя точно в середину слившихся рек Каа-Хема и Кызыл-Хема.

Николаю Батракову захотелось пройти правой протокой, хотя основной свал воды уходил влево. Он дал команду Пекерскому и Гале, и те стали плавно ворочать гребями, отводя плот вправо. Но плот под действием навальной струи отходить вправо не хотел, и им пришлось поднажать. Когда слабый результат усилий этих двоих стал очевиден, за греби взялись все остальные, а я продолжал заниматься спиннингом за подгребицей. Наконец, всем стало ясно, что перегрести струю не удастся. Решили вернуться влево и лихорадочно стали грести. Но было поздно: плот сильно ударился в скалу, корма его резко ушла под воду, и я оказался в воде, рядом с плотом. Далее мне даже пришлось отгребать от скалы и плота влево, так как плот стало кантовать о скалу, и я мог попасть прямо под него. Как только плот ударился в скалу, скорость его резко упала, а меня, как плавающий в проруби мусор, стремительно понесло вниз по течению. В мгновение ока меня унесло так далеко, что вышедший из-за острова плот остался далеко позади. Я попытался выгрести к берегу, но из-за сильного течения в середине реки и слабого по краям, согласно пресловутому закону Бернулли, продвинуться к берегу мне не удалось: меня всё время возвращало на стрежень потока. Я стал грести посреди реки против течения, и расстояние между мной и плотом стало сокращаться. Вскоре мы воссоединились. Пришлось вставать к берегу, чтобы переодеться, поскольку вода была градусов двенадцать, а купался я в ней достаточно долго. В результате этого эксперимента мой прекрасный бамбуковый спиннинг под тяжестью «Невской» катушки утонул.

После короткой сушки мы отчалили. Через час с небольшим прошли реку Верхний Худрик, ещё через час – реки Бильбу и Нижний Худрик, а ещё минут через 15 прошли устье реки Унжей и посёлок из четырёх домов с таким же названием. Примерно через час встали на большом каменном острове, намереваясь остаться здесь на ночлег, но увидели на берегу 2 дома и решили плыть ниже. Ещё через полчаса, орошаемые небольшим дождём, встали на левом берегу на ночь.

Утром на правом берегу увидели человека, закутанного в тёмный, длинный, старый, выгоревший на солнце брезентовый плащ с капюшоном. Он равнодушно нёс на себе бревно из плавника, пролежавшего на берегу несколько месяцев, и не обращал на нас никакого внимания. Вид его был суров. Позднее мы узнали, что это был отшельник, постоянно живущий в этом месте.

31 июля в 8.30 отчалили, через полчаса встали и вышли на разведку порога. Прошли порог без обноса. Ещё через час с небольшим мы увидели 2 избы и деревянный мост, а вскоре прошли Панфиловский порог. После обеда прошли посёлок Чудуралык, где был магазин, телефон и аэродромная площадка. В 7 часов вечера встали, не дойдя 50 метров до избы у Байбальского порога.

На следующий день прошли Байбальский порог и встали на полуднёвку.

1 августа прошли Шуйский порог, за ним – посёлок Шуя. Потом миновали все 4 ступени порога Улиль-Хемский, а за ними – пороги «Быки», «Москва» и «Эржей». После этих порогов шли ещё часа два, сняв спасательные жилеты и наслаждаясь тёплой солнечной погодой, после чего приготовили обед и пошли дальше. Обедали на плоту. В 18.00 прошли Усть-Бурень, а через 2 часа – посёлок Сарыг-Сеп, где встали и разобрали плоты. Здесь мы узнали, что 2 байдарки ленинградцев около Усть-Бурени попали под завал, и часть людей погибла.

Утром, сразу после подъёма, обнаружили пропажу нашего имущества: одной автомобильной камеры и рюкзака с рыболовными принадлежностями. Украли их подростки, которые усиленно пытались нам помочь в разборке плота накануне вечером. Мы легли очень поздно, заснули крепко и ничего не слышали, а ребятишки за нами, оказывается, наблюдали и дожидались своего часа.

В 9.00 выехали на автобусе с автостанции и через 2 с половиной часа приехали в Кызыл. Здесь встретили туриста-москвича из группы красноярцев, которые прошли по Хамсаре. В 16.10 на автобусе выехали в Абакан.

4 августа в 4 утра прибыли в Абакан, перевели часы на московское время и в 8.15 поехали на поезде Абакан – Красноярск до Ачинска-1.

 

 

На станции Ачинск-1

 

5 августа в полночь прибыли на станцию Ачинск-1 и в 1.30 выехали поездом Владивосток – Ленинград по южной – «голодной» – магистрали. Из-за отсутствия общих билетов нам пришлось ехать в плацкартном вагоне, что удорожало стоимость проезда. В 18.30 вышли в Перми и в 21.20 пересели на поезд Караганда – Москва.

7 августа в 4.30 мы прибыли в Киров. Из Кирова на ближайшем поезде можно было уехать только вечером, поэтому посмотрели город, сходили в областной, необыкновенно тесный, художественный музей, наполненный очень хорошими картинами. Только там, в Кировском художественном музее, я встретил несколько полотен художника А.Саврасова, схожих по сюжету и исполнению с картиной "Сосновая роща под Ярославлем", хранящейся у меня дома. Ни в одном музее Москвы, Ленинграда, Калуги, Рязани, Казани, Горького и других городов картин, написанных в такой типично "саврасовской" манере, ни раньше, ни потом я не встречал.

Утром, 8 августа мы прибыли в Горький.

В этом составе мы, участники похода на Каа-Хем, ещё раз встретились, но уже через 40 лет, в 2007 году.

 

 

40 лет прошли очень быстро

 

P.S. Для интереса и сравнения ниже привожу цены на некоторые вещи в 1967 году:

 

 – Спиннинг двуручный бамбуковый клееный – 16 руб. 20 коп.

 – Катушка инерционная – 3 руб.

 – Леска: Ø 1мм – 1руб. 40 коп; Ø 0,7 мм – 1руб. 00 коп.; Ø 0,45 мм – 1руб. 00 коп.

 – Фотопленка – 35 коп.                                           

 – Фотобумага – 70 коп.                              – Термометр – 35 коп                                 

 – Проявитель – 50 коп.                               – Брусок наждачный – 22 коп.      

 – Фиксаж – 30 коп.                                     – Изолента – 24 коп.

 – Блесны: "Незацепляйка" – 45 коп.         – "Муромская свинцовая" – 55 коп.

 – "Урал (маленькая_" – 17 коп.                 – "Вертящаяся" – 25 коп.

 

 – «Спираль" – 16 коп.                                – "Ленинградская" – 35 коп.                                  

 – "Универсальная" –17коп.                        – Крючки 10шт. – от 10 до 22коп.

 – "Окуневая" – 17 коп.                               – Поводки, карабины, грузила – все по 10 коп.   

 –"Трофимовская" – 17 коп.                        – Свечи стеариновые – 18 коп.

 – "Касс-спиннер большой" – 16 коп.        – Долото – 72 коп.   

 – "Колеблющаяся большая" – 25 коп.      – Шило – 13 коп