Дорога открытий
Пробег
Маршрут нашего велопробега был интересен одной деталью: он маленькой своей частью совпадал с автопробегом, который происходил в 1933 году. Совпадающая часть всего в 700 километров, но говорят эти километры о многом - пустыня. Наиболее тяжёлый участок.
Несколько лет назад мне приходилось быть участником велогруппы, рискнувшей мечтать о велопробеге по знаменитому маршруту. В тот раз пришлось отказаться от затеи. Группа оказалась не особо подготовленной к такого рода путешествию и отправилась по другому маршруту. Те, кто заряжен страстью к дороге, знают, как трудно отказаться от однажды задуманного. И вот возможность представилась. Пусть часть пути автопробега!
Пустыня за эти сорок лет, конечно, претерпела изменения, и всё же не такие, чтобы её не узнать. Она до сих пор сурова и беспощадна.
Пробег автомобилей Москва - Каракумы - Москва можно без малейшего колебания назвать героическим. Но как всегда бывает, другие, не менее ответственные и героические дела, заслонили автопробег, и с годами в книгах он стал именоваться будничным делом автостроителей. А между тем автопробег начал триумфальное шествие советского грузового автомобиля.
Как же всё происходило в те годы? Обратимся к дневнику, написанному корреспондентами, участвовавшими в автопробеге.
"11 августа, Колонна машин автопробега Москва - Каракумы - Москва в полном составе (23 машины) без аварий и поломок, строго соблюдая график движения, прибыла в Самарканд. Водители, участвующие в пробеге советских машин, лучшие мастера - шофёры Союза.
ГАЗ и АМО - марки высокого класса. Это ежедневно доказывает наше продвижение вперёд. Сердце машины - мотор после 4500 километров пути работает ещё лучше, чем в день старта".
Горьковский автозавод, только набиравший силы, дал автопробегу несколько грузовых серийных машин ГАЗ-АА и легковых ГАЗ-А. Эти машины не были приспособлены для работы в жарком климате. Единственная их спецподготовленность - "сверхбаллоны" для передвижения по пескам. Тогда в сплошном автомобильном городе трудно было думать над тем, чтобы дать пустыне приспособленный грузовик. К этому придут позже. И мы через сорок лет, заглянув в кабину шофёра-"пустынника", увидели охлаждающие вентиляторы, крепкую, не размягчающуюся от жары резину. Да и сама кабина максимально герметична. Мы спросили у одного из шофёров, как ведут себя в пустыне сегодняшние "газики". Он улыбнулся и ответил: "Шустрят!". Наверное, это была похвала, ведь говорил знающий человек.
"13 августа. К нашему приезду в Каракуль приурочено открытие нового каменного здания клуба. Здесь состоялся торжественный обед в честь прибытия автоколонны.
Общее внимание привлекают живые экспонаты - караван великолепных красавцев-верблюдов, украшенных праздничными попонами с колокольчиками на гордо закинутых шеях. По приглашению верблюдчиков участники пробега взгромоздились на верблюдов.
В порядке взаимообмена опытом Сеня Уткин предлагает верблюдчикам покатать их на легковой машине на сверхбаллонах. Сеня Уткин просит, чтобы они ему показали самые тяжёлые пески, по которым берётся провести свою машину.
Верблюдчики неловко влезают в легковую ГАЗа. Впервые в жизни они садятся в автомобиль. Они направляют машины на берег реки, где лежат барханы наносного дюнного песка, самого страшного, самого непроходимого. Легковая ГАЗа на сверхбаллонах размером 800x250 с лёгкостью птицы взлетает на эти барханы. Верблюдчики остолбенели. Они поражены. Они не находят слов для выражения своего восторга.
- По такому песку верблюд может пройти не больше десяти километров - произнёс старик-каравановожатый, глубокомысленно поглаживая седую патриаршую бороду".
Посёлок Каракуль стоит чуть в стороне от дороги, На повороте - памятник воинам-узбекам, погибшим в годы войны. Въезжая в посёлок, с любопытством разглядываем клуб, открывавшийся в те годы. Посёлок большой и зелёный. Местный колхоз, как и сорок лет назад, славится прекрасным каракулем. Верблюдов в Каракуле мы не обнаружили. Они встретились нам позже, через несколько десятков километров пути, куда за эти сорок лет вынуждена была отступить пустыня. Видимо, и здесь ей долго не задержаться, потому что от главного оросительного канала, идущего вдоль дороги, тянутся арыки в жёлтые пески, которые уже поросли островками обыкновенной травы.
Пустыня отступила к городу Фараб, но и здесь она завоёвывается со знанием военного дела: сначала расчленяется, а потом уничтожается вовсе. Собственно, для нас пустыня была пока предметом созерцания. Она возникала то справа от дороги, то перекидывалась влево. Отличное асфальтированное шоссе нисколько не стесняло нас в скорости. А вот сорок лет назад…
"О песках нам ничего не было известно до личного знакомства. В Каракуле нас предупреждали, правда, что около Фараба встретятся пески, но никто не предупредил, что по этим пескам не проходила ни одна машина, что эти пески представляют язык большой и грозной пустыни Кзыл-Кум, с сыпучими барханами, поросшими саксаулом.
… Всю ночь напролёт, двенадцать с половиной часов подряд, колонна штурмовала четырнадцатикилометровую песчаную полосу, пробиваясь к Фарабу".
"В кишлаке Джамбай чайханы по обе стороны улицы были переполнены празднично наряженными колхозниками. Дорогу торопливо поливали водой из арыков.
Колонна остановилась для короткого пятиминутного митинга. И здесь к головной командирской машине подошла жена джамбайского секретаря райкома. Она держала в руках цветной свёрток, из которого с удивлением взирали на мир два глаза, блестящие, как бисер.
Жена секретаря райкома всего только полгода тому назад сняла паранджу.
Она вынесла к головной командирской машине своего первенца - сына, которому в день приезда минуло 14 дней от роду.
По традиции узбекского трудового народа, если в дом пришёл приятный сердцу гость, когда в этом доме есть новорождённый, его выносят для того, чтобы глаза гостя остановились на нём. Тогда, - гласит традиция, - ребёнок будет расти мужественным и славным, и счастье будет озарять его жизненный путь".
"Машины день за днём, в клубах едкой пыли, продвигаются по маршруту. Во всех встречающихся городах, во всех, даже самых глухих кишлаках, на устах:
- Советская автомашина.
Колхозники поливают десятки километров пыльной дороги водой, ценящейся здесь на вес золота.
Забота о пробеге чувствуется буквально на каждом шагу. Двигаясь по маршруту, не встречая на перегонах по сто километров людей, мы находим на опасных местах, на перекрёстках дорожные знаки".
Мы двигались маршрутом автопробега и ни разу не встретили пустынного в сто километров перегона. Максимальное удаление посёлка от посёлка - 40 километров. Все посёлки недавние. Живут в них нефтяники, геологи, буровики. Пустыня населена исследователями воды, нефти, газа. Днём и ночью пробираются по пескам длинные автопоезда, везущие огромного диаметра трубы, бетонные части навесных арыков, буровые установки. Караваны опять же машин доставляют в посёлки горючее, отсюда оно воздушным путём перебрасывается в пески к поисковым партиям. Машины ежедневно наматывают по пустыне тысячи километров, и всё-таки капитальной дороги с твёрдым покрытием здесь нет. Её занесли бы пески в несколько дней. И та дорога от Бухары до Ургенча, что помечена на географических картах, неизменна лишь в начале и конце пути. Её же песчаная середина изменяется, если не ежедневно, то очень часто. Пески пока царствуют здесь и диктуют водителям свои законы.
Нам не досталось истинной жары Каракумов. Непогодилось, и мы толкали свои велосипеды, увязая всего лишь в тёплом песке. Прохладный ветер не давал солнцу поусердствовать над нами, охлаждая наши горячие спины. Мы таскали свои велосипеды от бархана к бархану: искали участки твёрдой земли. Шли молча, ожесточённо, а я всё вспоминал читанное о том автопробеге. Тогда, в августе 1933 года, пустыня была жестокой к водителям автомашин. Она раскаляла воздух в кабинах до 75 градусов. Колёса вязли в песке до ступиц. Под колёса шёл колючий саксаул, верёвочные дорожки. 23 автомобиля упорно пробивались через пески. Когда они вернулись в Москву, каждая из них получила индивидуальное название. Экспериментальной трёхоске Горьковского автозавода было присвоено имя "Правды". Вот что о ней пишут в путевом дневнике.
"Эта машина сделана целиком из советских материалов, с советским мотором. Ни разу за весь путь она не потеряла своего места в колонне, не застряв даже в Каракумах. Ведёт её механик экспериментального цеха ГАЗа Куракин.
- Всё равно я эту машину доломаю. Как только доеду до полигона, рассыплю в куски, - пообещал Куракин.
Специальность А. В. Куракина - ломать детали, конструкции, агрегаты, всю машину целиком. Он прямо с обидой рассказал, что иногда гнёшь, пытаешься сломать какую-нибудь коробку скоростей, а она, проклятая, не поддаётся.
Тогда резко бросаешь газ, зверски тормозишь, скрутишь со всего поворота - треснула. А сейчас еду, как на бумажном коне.
Сейчас Куракин, мастер созидательного разрушения, ведёт свою машину бережно, как стеклянный сосуд. Его ревность к сохранению машины доходила до того, что из-за царапины на окраске он был способен устроить небывалый скандал.
И машина имени "Правды" дошла до финиша, сохранив в семи из десяти покрышек московский воздух".
Все 23 машины дошли до финиша. За время дороги никто не погиб, не заблудился. Не было никаких ЧП. Это был первый штурм пустыни, который целиком выиграли люди.
Теперь мы идём путём первопроходцев… на велосипедах. И ещё дома знали - ничего с нами не случится. Мы догадывались, что пустыня с тех пор обжита. Но её заселённость превзошла все наши ожидания. Единственная трудность в пути - вода. Её по-прежнему мало, но о ней специальный рассказ.